Часть 27 - " Накануне" - Роман И.С.Тургенева

Слова Берсенева сбылись только отчасти: опасность миновалась, но силы Инсарова восстановлялись медленно, и доктор поговаривал о глубоком и общем потрясении всего организма. Со всем тем больной оставил постель и начал ходить по комнате; Берсенев переехал к себе на квартиру; но он каждый день заходил к своему, все еще слабому, приятелю и каждый день по-прежнему уведомлял Елену о состоянии его здоровья. Инсаров не смел писать к ней и только косвенно, в разговорах с Берсеневым, намекал на нее; а Берсенев, с притворным равнодушием, рассказывал ему о своих посещениях у Стаховых, стараясь, однако, дать ему понять, что Елена была очень огорчена и что теперь она успокоилась. Елена тоже не писала Инсарову; у ней иное было в голове.

Однажды - Берсенев только что сообщил ей с веселым лицом, что доктор уже разрешил Инсарову съесть котлетку и что он, вероятно, скоро выйдет, - она задумалась, потупилась...

- Угадайте, что я хочу сказать вам, - промолвила она.

Берсенев смутился. Он ее понял.

- Вероятно, - ответил он, глянув в сторону, - вы хотите мне сказать, что вы желаете его видеть.

Елена покраснела и едва слышно произнесла:

- Да.

- Так что ж. Это вам, я думаю, очень легко. - "Фи! - подумал он, - какое у меня гадкое чувство на сердце!" - Вы хотите сказать, что я уже прежде... - проговорила Елена. - Но я боюсь... теперь он, вы говорите, редко бывает один.

- Этому нетрудно помочь, - возразил Берсенев, все не глядя на нее. - Предуведомить я его, разумеется, не могу; но дайте мне записку. Кто вам может запретить написать ему как хорошему знакомому, в котором вы принимаете участие? Тут ничего нет предосудительного. Назначьте ему... то есть напишите ему, когда вы будете...

- Мне совестно, - шепнула Елена.

- Дайте записку, я отнесу.

- Это не нужно, а я хотела вас попросить... не сердитесь на меня, Андрей Петрович... не приходите завтра к нему.

Берсенев закусил губу.

- А! да, понимаю, очень хорошо, очень хорошо. - И, прибавив два-три слова, он быстро удалился.

"Тем лучше, тем лучше, - думал он, спеша домой. - Я не узнал ничего нового, но тем лучше. Что за охота лепиться к краешку чужого гнезда? Я ни в чем не раскаиваюсь, я сделал, что мне совесть велела, но теперь полно. Пусть их! Недаром мне говаривал отец: мы с тобой, брат, не сибариты, не аристократы, не баловни судьбы и природы, мы даже не мученики, - мы труженики, труженики и труженики. Надевай же свой кожаный фартук, труженик, да становись за свой рабочий станок, в своей темной мастерской! А солнце пусть другим сияет! И в нашей глухой жизни есть своя гордость и свое счастие!" На другое утро Инсаров получил по городской почте коротенькую записку.

"Жди меня, - писала ему Елена, - и вели всем отказывать. А.П. не придет".

Иван Тургенев.ру © 2009, Использование материалов возможно только с установкой ссылки на сайт